Директор вологодского ночлежного дома: «С себя последнее снимем, а бедолагам поможем»

Корреспондент «Комсомолки» выяснил все о непростой жизни вологодского «Дома ночного пребывания»

Белый особняк на берегу реки Вологды 1777-го года постройки. 120 лет назад на деньги вологодского купца здесь открыли первый в Вологде ночлежный дом. Просуществовал он, разумеется, только до 1917 года. История приюта возобновилась после развала Советского Союза. В 1992 году из УК РСФСР исключили статьи о бродяжничестве и попрошайничестве. В то же время закрылась сеть лечебно-трудовых профилакториев, и огромная армия никому не нужных людей вдруг оказалась на улице. Государство же было к этому не готово.

Тогда же, в 1992 году, при помощи журналиста Анатолия Ехалова и политика Александра Лукичева, особняк на набережной вновь открыл свои двери, уже под названием «Дом ночного пребывания». В то время это была одна из первых ночлежек в России. Подобное учреждение в 1992 году открылось только в Питере.

О непростой жизни «Дома ночного пребывания» с его бессменным директором Андреем Волковым поговорил корреспондент «Комсомолки».

- Наша цель - оказание помощи бездомным людям, в том числе и тем, которые освобождаются из мест лишения свободы. Находились поначалу чиновники, которые спрашивали: а зачем нам нужен этот дом, какая с него прибыль? Я им всегда отвечал: самый страшный человек - голодный человек. С криминальным опытом, он в подворотне свой кусок добудет, - рассказал Андрей Волков. - Вот и получили то, что имеем сейчас. Еще, разумеется, «помогли» все эти войны в бывших республиках, в Россию потянулись беженцы. Так, кстати, здесь оказался один из моих сотрудников. Они всей семьей бежали в Вологду из Киргизии. Смогли устроиться здесь на работу, потом получили квартиру.

Постояльцы ночлежного дома

Свою руку к пополнению рядов бомжей в 90-х годах приложили и «черные риэлторы»...

- Три года мы существовали как общественная организация. В 1995 году нас все-таки взяла под крыло социальная служба. Но изменилось за это время немногое. До сих пор, например, очень мало нормативной базы. Во всех заведениях свои методы и правила работы. Такие иногда разногласия встречаются... Вот в Москве есть реабилитационный центр «Люблино» на 200 мест для ночного пребывания и 200 - для социальной гостиницы. Они берут только бывших москвичей. Череповецкий центр тоже принимает только с местной пропиской. А если у человека нет паспорта, то как определить это?

У нас же принцип такой: бомжи - это люди мира. У них нет ни флага, на Родины. География постояльцев - весь бывший СССР. За 21 год через нас прошло более 4 тысяч человек. От Владивостока до Калининграда. Если человек обратился за помощью, ему нужна крыша над головой, то мне неважно, какой он национальности. Человеку просто нужна помощь. И неважно, вологодский он, московский или череповецкий. Агитации мы никакой не ведем, но про нас знают. Земля слухами полнится. В колониях тоже знают, там о нас рассказывают социальные работники.

Есть у меня один постоялец. Его выкрали из Запорожья, попал к цыганам. Цыгане заставляли его просить милостыню в Курске, потом привезли в Вологду. Тут он от них сумел сбежать и обратился к нам. И вот какое у него гражданство? Сейчас эту загадку мы задали паспортному столу. А человек инвалид, у него ног нет.

Показатели по социальной реабилитации постояльцев в вологодском Доме ночного пребывания невысокие. В Ярославле, например, этот процент выше. Но туда не берут ни инвалидов, ни женщин. В вологодской же ночлежке есть два отделения - мужское и женское.

В доме живет несколько десятков человек

Попасть в ночлежный дом можно только добровольно. Желание «клиента» спрашивают и медики и полицейские. Каждому приходящему здесь выписывают направление в больницу, чтобы пройти обязательную флюорографию и сделать прививки от дифтерии. Все остальное - санобработку, помывку, новую одежду и услуги парикмахера - бездомным организуют уже на месте. Андрей Волков с гордостью говорит, что в плане инфекционной безопасности в «Доме» чище, чем в иной больнице.

- Бывает, не подойти из-за запаха, не мылся человек месяцами, неясно даже, сам он с улицы зашел или вши его занесли. Наша главная задача, чтоб ни одной заразы здесь не было. И мы справляемся. Поверьте, здесь чище, чем в больнице. Ведь мы же тоже в свои семьи уходим. У нас даже пробы воздуха берут. В больницах и то такого нет.

В «Доме ночного пребывания» уже много лет действует сухой закон.

- Если человек попадается с запахом - все, до свиданья. Дело в том, что психика у всех них на нуле. Это дно, падать дальше некуда - только в тюрьму или на погост. У нас ведь раньше по пьянке и поножовщина бывала, и драки. Сейчас уже давно без таких ЧП. Мы исключили алкоголь, чтоб не возникало никаких конфликтных ситуаций.

Но, разумеется, они хотят и выпить, и с женщиной побыть. Мы все понимаем - ты, главное, приди и скажи, дескать, на три дня ухожу, место мне оставьте... Мы место оставим, как пропьешься, так и приходи потом, чистый и трезвый, будем дальше помогать. Если же ты тут нажрался как скотина - хоть зима, хоть не зима, иди вон. То есть, хочешь жить - живи. Хочешь выпить - уйди. Только так.

Медицинский кабинет

Первые полгода в «Доме» можно жить бесплатно. За это время сотрудники учреждения восстанавливают все необходимые документы - от паспорта до страхового полиса. Постояльцы, которым по возрасту или инвалидности положена пенсия, начинают ее получать. Работоспособные же за это время находят работу и зарплату. Дело в том, что по истечению шести месяцев за пребывание в ночлежке уже нужно платить - по 69 рублей в сутки.

- Я считаю, что до бесконечности на государевой шее сидеть нельзя. Чем больше это тянется, тем сильнее они привыкают. Появляется слово «дай!». Извини, тебе всего 40 лет, руки-ноги есть, а тебе и паек дай, и крышу, и баньку, и одежку? Нет, ребята, давайте-ка зарабатывайте сами деньги. Нормальному мужику в 40 лет заработать и заплатить за жилье, грубо говоря, 2 тысячи в месяц - это вполне реально. Конечно, как встал на ноги, так можешь уйти, снять квартиру, насильно мы никого не держим.

По закону, в «Доме ночного пребывания» можно находиться лишь 10 дней подряд, но не более 30 дней в году.

- Но что мы за это время сможем сделать? Ничего. Даже в районный ЗАГС запросы по месяцу гуляют. А что говорить о других городах? Раньше в Вологде был такой милицейский спецприемник. Сейчас туда принимают лиц, совершивших административные правонарушения. А раньше я звонил туда, и говорил, что сейчас к ним человечка отправлю. Они садили его на 10 суток в камеру. Через 10 суток бомж выходил оттуда уже с паспортом на руках. А сейчас миграционная служба ничего делать не будет для человека, которому нужен паспорт. Все надо собирать и делать самим. Посылаем массу запросов по всем ведомствам и инстанциям.

Взаимодействия в этом плане никакого нет. Многое в нашем деле решают знакомства. Мне вот, например, проще договориться с врачами, чем с полицией.

Комната отдыха

Несмотря на название - «Дом ночного пребывания» - постояльцы здесь находятся круглые сутки. По словам Волкова, перейти эту грань их заставила жизнь. Многие из бездомных - инвалиды, причем, с ампутированными конечностями. И если летом они еще могут жить на улице, то зимой им дневать просто негде.

Инвалиду же можно попасть отсюда только в специнтернат. Однако и там все переполнено. Места освобождаются только по одной причине - если кто-то умрет. Один из постояльцев Волкова, безногий инвалид, живет в «Доме» уже шесть лет. Ждет, пока освободится место в интернате.

ХЛЕБОМ ЕДИНЫМ

Раз в сутки постояльцам выдается казенный паек: консервированная каша, хлеб, чай и лапша быстрого приготовления.

- Но разве это нормальная еда? Хорошо еще есть у нас свой небольшой огородик. Картошки вот накопали в этом году, капуста есть, до весны должно хватить.

С хлебом ночлежке помогает вологодский хлебокомбинат. На протяжении уже 18-ти лет, каждый день (!) в «Дом» поступает 10 килограмм свежего хлеба.

Обитатели ночлежки готовят себе сами

- А церковь вам как-то помогает?

- Раньше у нас были хорошие отношения со Спасо-Прилуцким монастырем. Я отправлял туда людей, которые могут поработать, а они давали взамен картошки на семена, еды и прочего. Но начали мои постояльцы воровать там потихонечку. Так и прекратилось сотрудничество. Ну делятся сейчас продуктами иногда, бывает привозят что-то...

Вот с горшечниками неплохие отношения. И с пятидесятниками. Последние так вообще молодцы. Дают бесплатные обеды в столовой на Зосимовской. Продуктовые наборы постоянно, вещи. Парикмахер от них вот уже целый год 2-3 раза в неделю приходит и постригает здесь всех бесплатно. Взамен они не просят ничего, а что там рассказывают да объясняют про Бога, так это не мое дело. Каждый волен, во что верить. Для меня более важно, что человек накормлен и напоен.

Горшечники раньше на операции давали денег. Сейчас тоже еду иногда привозят. Попоют при этом под гитару - да ради Бога.

В 90-х по соседству даже кришнаиты жили. Тоже приходили плясать. Зато каждое утро и вечер по ведру супа приносили. Сейчас у нас в смете заложена покупка продуктов, но были времена, когда и копейки не было, еду приходилось буквально выпрашивать. Однажды в 90-е годы мои постояльцы съели всех собак в округе. Вообще, 90-е как вспомнишь, так и волосы дыбом встают.

В те лихие годы основной контингент ночлежки составляли только что освобожденные из мест лишения свободы. Сейчас «социальный» состав обитателей совершенно иной, большинство - так называемые бытовые бомжи.

- О нас зеки узнают еще в колонии, социальные работники рассказывают. Но дело в том, что это все-таки казенный дом и поэтому многим сюда не хочется идти. Да и требования у нас есть - сухой закон, режим дня, уборка и так далее. А они всего этого еще там наелись по горло.

Раз в сутки постояльцам выдается казенный паек

Еще с 90-х годов в «Доме ночного пребывания» сохранились «смотрящие». Они доводят до постояльцев требования начальства и объясняют некоторые вещи гораздо доступнее, чем администратор. Был здесь и «общак».

- Все, что добывали за день - складывали туда. На жрачку им хватало. Раньше многие по понятиям жили. Были какие-то рамки у них. Одна сотрудница однажды оставила здесь на подоконнике серьги и цепочку. Так ведь никто не взял. С субботы до понедельника рядом сидел человек и караулил, чтоб ничего не пропало.

А нынешние, бытовые, бомжики живут по принципу «кто первый встал, того и тапки». Воруют. Одеяла, подушки на сторону уходят, деньги постоянно пропадают. У них вообще принципов мало. Лежит инвалид голодный, а рядом сидит другой и колбасу жрет. Никто из них друг другу сегодня помогать не будет.

НА ДНЕ

Причин оказаться на дне много. Но самым верным путем является пьянство.

- Вот, например, человек запил, с работы уволили, семья рушится и он уходит. Сначала живет у друзей, однако рано или поздно отворачиваются и они. Раз, и упал человек... Не зря у нас, в России, говорят: «От сумы да тюрьмы не зарекайся». Оказаться здесь может любой. Абсолютно любой. Я за 20 лет многого насмотрелся. У меня были и большие чины, и военные, и милиционеры.

Могут «помочь» стать бомжом и родственники.

- Расскажу историю. Была семья, оба заслуженные работники, вышли на пенсию, жили не тужили. Потом старуха умерла, старик остался один, а сын их сел на иглу. И вот в какой-то момент соседи увидели, что дед уже живет на площадке у собственной квартиры. В квартиру попасть не может. Оказывается, она уже продана. Сынок постарался. Привезли старика сюда. Грязного, вшивого, голодного. А ему 78 годов уже. Через 4 месяца сын узнает, что отец его здесь и за 4 месяца у него накопилась пенсия. Взял тогда да и выкрал старика, просто приехал втихаря и увез куда-то. У нас ведь двери-то всегда открыты.

Баня рядом с ночлежкой

Из колоний же сюда идут, как правило, зеки после больших сроков отсидки.

- Вот просидел человек 20 лет, вышел на свободу, а тут совсем ведь другая жизнь, все изменилось за эти годы. А он даже банковской картой пользоваться не умеет. Совсем не приспособлен к жизни. Деньги у них обычно кончаются в первый же день. А у нас и выспаться можно и никто тебя дубинкой бить не будет.

- Некоторое время назад на странице одной из соцсетей развернулось живое обсуждение судьбы безногого инвалида, живущего на остановке у гостиницы «Вологда». Люди возмущались бездействием полиции и социальных служб.

- Жалко человека. Ладно. Но ведь никто не знает, что он всю жизнь провел в тюрьме, что не раз уже бывал у нас, что мы ему документы все восстанавливали, проводили реабилитацию, протезы сделали (ноги-то он по пьянке отморозил). Короче, все сделали. Но у человека этого принцип: «пил, пью и буду пить». Он мне сам говорил, дескать, у вас хорошо, но пить нельзя. И он ушел. Сейчас на той остановке кучкуются пять человек, из которых четверо - бывшие наши. Один-два у церкви стоят, деньги просят, остальные - на остановке. Потом меняются. Денег навыпрашивают и на пропой.

- Люди вам помогают, приносят что-нибудь?

- Приносят. И приносят много. Но строго по принципу - «нищий нищему подает». Я это так называю. Ведь богатый просто выкинет, а бедный сюда принесет. Бедный скопит копеечку, купит, к примеру, одежку какую, поносит, потом заштопает ее, где надо, и сюда. Бабушки с грошовой пенсией постоянно несут огурчики, помидорчики, картошку. Да я Вам лучше пример приведу. 1 декабря у нас - день рождения «Дома ночного пребывания». Стараемся отмечать каждый год. Как? Даем хороший обед. Нам его военные, которые из Лукьяново, бесплатно варят. И первое, и второе делают. С командиром части у нас отношения хорошие. И вот в прошлом году нам потребовалось 10 килограммов мяса, чтобы сто человек накормить - постояльцев, волонтеров, работников. Обратился я тогда во всякие наши мясокомбинаты. Одни вообще ничего не ответили, а от одного пришел ответ - предприятие находится в трудном финансовом положении, не можем вам выделить 10 килограмм. Ну, что делать, скинулись сами, с копеечных зарплат своих. Пошли на рынок и купили. И сто человек все-таки накормили.

- Как близкие относятся к вашей работе?

- Знаете, наши близкие даже к бездомным по-другому относятся. Постоянно отдают старые вещи, с готовки что-то осталось - сюда несут.

А вот общество двояко воспринимает бомжей. С одной стороны, люди вроде бы жалеют их. Но с другой - он же бомж, грязный и вонючий, заразу разносит, жить нам, красивым, мешает...

Здесь пришедших отмывают

По мнению Андрея Волкова, жизнь и работа «Дома ночного пребывания» - это лакмусовая бумажка общества. Если он забит битком, и народу все прибавляется, это означает, что на улице что-то не так. Если идет спад - то жизнь «за бортом» налаживается.

- У меня есть право, что могу принимать на работу проживающих. Санитарами, например. Санитары нужны, бывает много «тяжелых» постояльцев. Многие из них - инвалиды, под себя ходят. Платят тут копейки, конечно. Но на сегодняшний день коллектив в «Доме» сложился, устоялся. Этот состав уже 15 лет не менялся.

Хотя, сначала текучка была. Ведь здесь существует очень большой соблазн. Раньше как говорили? Хочешь узнать человека - дай ему власть и деньги. А здесь хоть и «Дом ночного пребывания», но срубить деньжат можно. Сидит, допустим, тут кто-то душой кривой да на руку нечистый, приходит к нему ночью бомжик - пусти меня. Он сначала врет, что не положено, а потом деньги возьмет или бутылку и пустит. Был еще один, его дежурства постоянно приходились на день, когда приносят пенсию. График-то они сами составляют, я только подписываю. Не замечал, пока слушок не прошел. И этот администратор занимался поборами с постояльцев.

Нынешний же коллектив... Я так скажу - эти люди с себя последнее снимут, а этим бедолагам помогут.

Однако добрые сердца далеко не у всех людей, кто вроде бы занимается помощью убогим. По словам Волкова, его постояльцев неоднократно... воровали.

- У нас есть конторы в России, в том числе и в Вологде, которые воруют людей. Вот, например, «Возрождение России». Я слышал, их верхушку недавно прихватили в Томске. У этой организации большая сеть по всей России. Официальное прикрытие - лечение алко- и наркозависимых. Они берут людей, желательно без родственных связей, опустившихся. Увозят в другие города, затем перевозят с место на место, чтоб оторвать от социальных связей. Устраивают на работу плотниками, уборщиками, заставляют просить милостыню. Документы отбирают. Прикрытие вроде бы благое. Но люди работают фактически за еду, как рабы. У меня много народа, которые сбежали от них.

Знаете, на такую работу надо идти либо с чистым сердцем, либо не идти вообще. Это беда, на которой можно заработать большие деньги.

- Случались ли здесь ЧП, драки или, например, поножовщина?

- Конечно. Особенно в первое время. Нападали на администраторов, на меня, на персонал. С ножами кидались, секретаря пытались изнасиловать. Было время, мы все ходили с газовыми пистолетами. Но в последнее время конфликтов практически нет. Вообще, по закону, здесь положен полицейский пост, но я против.

- Почему?

- Это многих отпугнет. Особенно отсидевших. Им форма милицейская и так поперек горла уже. Этим летом вдова одного полицейского отдала бывшие рубашки мужа, штаны казенные, но никто ведь не одел. Никто! Западло им это.

Вообще, полиция появляется у нас только тогда, когда что-нибудь в округе случится. Сразу же сюда идут, дескать, ваши это сделали. А когда предлагаешь им, мол, давайте поработаем вместе, установим настоящие личности всех постояльцев по вашим базам, так сразу отказывают. Сложно это им, видите ли. Ну и ладно, как хотите - мы принимаем всех.

Полиция проводит рейды каждый год.

- Тут дело какое. Ну, прошли они рейдом, прогнали народ с подвалов и чердаков. А куда народу потом-то идти? И кто-то идет ко мне, кто-то мигрирует, а кто-то просто перебирается в другой подвал. Хотя на полицию, на самом деле, нам грех жаловаться. По первому вызову сразу приезжают.

Вернуться в общество из тысяч бомжей могут лишь единицы.

- Они среди нас, они живут, это армия людей, которые никому не нужны. И самим себе они не нужны, в первую очередь. Это безысходность, когда тебя загнали в угол, общество окрысилось, родственники отвернулись. Человек впадает в страшную депрессию. Как его оттуда выдернуть, показать свет в тоннеле? Не знаю. Но мы пытаемся.

***

И в заключение хотелось бы рассказать вам, читатели, несколько историй от Андрея Волкова.

«Была одна девочка, неплохо училась, жила в детдоме. Закончила школу, отучилась на землеустроителя. Но как 18 лет стукнуло, так двери детдома и закрылись. Человек оказался на улице. Хотя есть закон, по которому детдомовцам положены квартиры. Только его никто не выполняет. Она приходит к чиновнику, говорит, дайте мне жилье. Ей в ответ, будешь 68-ой на очереди. Девушка помыкалась туда-сюда. А денег нет, жилья нет. Тогда она пошла и кинулась под поезд. В 18 лет. Отрезало ноги. Я у нее спрашивал потом, зачем вперед ногами прыгала, башку-то чего не сунула?! Потом в больнице пыталась повеситься. Состоялся суд, который обязал администрацию дать девчонке квартиру. Но не выполняется решение суда. В итоге она попала ко мне. Определили мы ее в дом-интернат. Сейчас она там и живет. Обидно мне за девчонку. Могла же полноценно жить, детей рожать. А стала инвалидом, ног нет, да и крыша немножко поехала на этой почве».

«Вот был у нас такой Вовочка. Молодой совсем пацан. Пришел без документов, мы все с его слов записали. Хороший паренек, бывший детдомовец. И специальность у него была - сварщик. Я устроил его на работу, общежитие выбил. Однако там ведь на учет надо вставать. Комендант начала его ставить и выяснилось, что он в розыске. Оказывается, из армии сбежал. Вот Вовочка и получил вместо общежития 4 года тюрьмы. Беглый зек у нас жил больше года. А кто же его знает, на нем не написано, что он зек...».

«Была у нас одна погорелица из Никольского района. Мы сделали ей все документы, и она ушла. Жила в подвале на Советском проспекте. В подвал каждый вечер приходила компания молодежи и насиловали ее по нескольку человек. Какие у них моральные устои, не знаю. Ублюдки. Находят безответного, что сдачи не даст, так почему бы и не повеселиться да ребра не переломать...».